Нынешний Международный оперный фестиваль имени Фёдора Ивановича Шаляпина проходил под знаком 150-летия Казанской оперы. Журнал «Казань» традиционно делится впечатлениями о таком ключевом событии, как очередная премьера, с которой ежегодно стартует форум. На этот раз речь об опере Михаила Глинки «Жизнь за царя».

Именно этот спектакль ознаменовал в своё время рождение Казанской оперы. 26 августа 1874 года на подмостках Казанского городского театра его представила труппа антрепренёра П. М. Медведева. Исторические источники свидетельствуют о том, что начало постоянных оперных сезонов сопровождалось в городе настоящим ажиотажем. «До сих пор Казань ещё ни разу не слыхала полной русской оперы, хотя итальянская и была здесь не раз», — писала газета «Казанские губернские ведомости». Очень скоро опера «Жизнь за царя» стала визитной карточкой медведевской труппы, потеснив в репертуаре казанских оперных сезонов прочие популярные отечественные и зарубежные названия.

Для истории Казанской оперы примечательно и то, что именно в партии Сусанина в 1899 году в антрепризе М. М. Бородая перед казанской публикой впервые выступил именитый уже к тому времени Фёдор Шаляпин.

***

«Жизнь за царя» — а это, заметим, первая опера Глинки (автор либретто — Е. Розен) — прошла интересный путь, претерпев специфические метаморфозы в разные исторические эпохи. Её премьера состоялась 27 ноября 1836 года в Петербурге, а создавалась она в период подъёма патриотического самосознания, характерного для искусства и общества в десятилетия после наполеоновских войн. Чего стоит одна полемика, возникшая вокруг названия сочинения! Изначально композитор задумывал его как «Ивана Сусанина», однако к тому времени уже существовала и шла на подмостках одноимённая опера композитора Катерино Кавоса, написанная в 1815 году. Тогда был предложен вариант «Смерть за царя», но его категорически не принял на тот момент сам император, остановившись в итоге на более воодушевляющей «Жизни за царя».

В советские годы по понятным причинам идти под откровенно монархическим названием опера не могла. Да и вообще — доходило не просто до абсурдных переименований сочинения («Серп и молот», например), но и до перекройки его сюжета. В итоге к 1939 году утвердилось либретто Сергея Городецкого, и опера вошла в репертуары театров под названием «Иван Сусанин». С 1945 года этой оперой стали открываться сезоны Большого театра СССР. И именно с неё начиналось знакомство с историей русской музыки в детских музыкальных школах страны. Действительно — создание «Жизни за царя» стало точкой отсчёта большой русской национальной композиторской школы, началом её «золотого века», если хотите. И уже этот факт делает сочинение актуальным в любые времена.

***

На сцене Театра имени Джалиля опера ставилась в советские годы дважды: в 1951-м и в 1968-м годах. Для постановки в честь полуторавекового юбилея Казанских оперных сезонов руководство Театра имени Джалиля пригласило худрука камерного музыкального театра «Санктъ-Петербургъ опера» Юрия Александрова, ранее много сотрудничавшего с казанской оперной труппой. Казанцы увидели версию спектакля с опорой на либретто Розена, но с вставками из варианта Городецкого.

Для постановщика, по его словам, актуальность выбора сюжета о беззаветном подвиге представителя простого народа во имя Отечества является важным поводом к высказыванию в контексте сегодняшнего дня: «Для русского человека подвиг — это абсолютно нормальное дело» — можно прочесть в его обращении в буклете к спектаклю. Стоит отметить, что режиссёр, с долгой творческой биографией, впервые обратился к произведению Глинки.

Режиссёрский посыл с патриотическим акцентом помогает донести и художник-постановщик спектакля, главный художник Михайловского театра (Санкт-Петербург) Вячеслав Окунев — также соавтор многих проектов Театра имени Джалиля. Визуальный ряд спектакля решён в монументально-классическом духе. Символическую эпичность придают заставки в виде исторических барельефов, торжественная статика массовых сцен, декорации в духе русского художественного реализма. Из современных средств используются видеоарт, свет и компьютерная графика, привносящие в академизм сценического решения кинематографическую динамику (художник по свету — Ирина Вторникова, компьютерная графика — Виктория Злотникова).

Костюмы героев решены с этнографической точностью, но также несут свою образную символику. К примеру, лазоревого цвета сарафан Антониды — типично «голубой героини» постановки. Любопытно решён антураж крестьянского быта: жилище Ивана Сусанина представлено в виде двухэтажного терема, что создаёт дух благосостояния патриархального русского семейства, представителям которого есть что защищать. Понятие Родины для них совсем не абстрактно — это, не в последнюю очередь, их добротный, надёжный уклад и семейное благополучие. Так же и сама Антонида — цветущая и нарядная девушка на выданье выглядит вовсе не бесприданницей.

Контрастом к «народности» в изображении русских предстаёт второй, «польский» акт. Для постановки эффектной картины бала шляхтичей с участием хора и кордебалета специально привлекли балетмейстера Надежду Калинину из Санкт-Петербурга.

Заставкой к действию является проекция роскошного гобелена, декорации воссоздают интерьер дворца, полностью дополняя роскошную европеизированную партитуру Глинки, со знаменитой чередой танцев — Полонезом, Краковяком, Вальсом, Мазуркой. И в этом также проявлен гений композитора, показавшего враждебный лагерь посредством национального «музыкального кода».

В мрачных «монохромных» тонах решены драматические эпизоды прихода поляков в дом Сусанина и сцена гибели врагов в лесу. Драматургии событий вторит по замыслу постановщиков и сама природа. Кульминацией трагедии становится снежная буря, возмездием обрушивающаяся на захватчиков. Эпилог спектакля, со знаменитым хором «Славься», напротив, наполнен светом и колокольным торжеством.

***

Одновременно с монументальностью, теплотой и человечностью отмечена прорисовка отдельных персонажей и сцен. Например, в ансамблях главных героев, их квартете-молитве, в дуэте Сусанина и Вани в первом действии; героическом монологе Вани в начале второго акта. «Психологический портрет» героев на первом вечере премьеры воплотил ансамбль исполнителей заглавных партий. В роли Ивана Сусанина выступал солист Большого театра России Михаил Казаков; партию Антониды исполнила солистка Театра имени Джалиля Гульнора Гатина (во второй вечер премьеры — солистка Михайловского театра Светлана Москаленко); жениха Антониды, ополченца Собинина, пел Кирилл Белов из Мариинского театра (во второй вечер — Нурлан Бекмухамбетов из Московского театра «Новая опера»); образ Вани с большой артистической отдачей воплотила Екатерина Сергеева — также солистка Мариинки.

Представленная версия оперы Глинки удачно и очень бережно адаптирована для восприятия с точки зрения динамизма, сюжетного ритма и хронометража. Музыкальным руководителем постановки стал дирижёр Андрей Аниханов. В первый вечер премьеры за дирижёрским пультом стоял Валерий Гергиев. Это стало историческим моментом, так как маэстро, неоднократно выступавший на Шаляпинском форуме с мариинцами, впервые дирижировал непосредственно оркестром Театра имени Джалиля. Во второй день премьеры опера исполнялась уже под руководством самого Андрея Аниханова, с мастерством представившего результат проделанной работы.

***

Впечатления, которые оставила премьера на казанской сцене «Жизни за царя», можно охарактеризовать, как ощущение цельности и гармоничности. Это тот случай, когда классическое решение нельзя упрекнуть в консерватизме ради консерватизма. В режиссёрском прочтении есть честность наряду с уважением к достоинству своих героев — а опера Глинки, не забываем, — именно героическая; в работе художника — уважение к подлинности и сочетание реализма с метафоричностью, в хореографии — яркость и говорящая выразительность, в исполнении — высокое мастерство и «попадание» в персонажа.

И ещё, что немаловажно на мой взгляд добавить, постановка «Жизни за царя» — тот случай, когда режиссёра не хочется переспросить: «А вы можете просто поставить нормальный классический спектакль? Без «экспериментов», трюков? Чтобы, как в нормальном театре — артисты на сцене, певцы в зале, герои — такие, какими задуманы автором, действие — по тексту и т. д.» И это тот случай, когда можно (и нужно!) привести представителей молодого поколения и объяснить: «Это — русская опера. Классика — и точка!»

P.S. Случайно ли в последнем абзаце не раз прозвучал корень слова «норма»? Это к тому, что стоит ли искать в выборе спектакля для премьеры конъюнктуру нынешней повестки? Даже если у кого-то и возникнут подобные мысли — то вообще-то, с грустью замечу, это лишь следствие большого периода тридцатилетнего «безвременья», когда любовь к стране из разряда нормы перешла в разряд моветона. Когда, насаждая дискурс о «любви к себе», из сознания незаметно выбивалось уважение к Отечеству, к его героям и традициям. Когда «нормой» стали ирония и стёб. Когда мнимая «самокритика» перешагнула границы, превратившись в самообесценивание.

Потому, мне кажется важным, чтобы новая постановка «Жизни за царя» имела бы долгую жизнь в репертуаре, тиражировалась, доходила бы не только до элитарной фестивальной публики, но была доступна для интересующейся театром молодёжи. Служила бы эталонным образцом отечественной традиции.

Как заверили в пресс-службе театра, спектакль должны включить в июньскую афишу нынешнего сезона, а в сентябре он будет показан на сцене Большого театра во время гастролей, приуроченных к 150-летию Казанской оперы.