Казань, утопающая в цветах, разносящих неповторимый запах сирени, - такой обычно была декорация Нуриевского фестиваля, создающая его особый эмоциональный настрой. Ныне ощущение праздника связано с новогодним убранством города, светившегося тысячью разноцветных огоньков. Непростая ситуация, вызванная covid-19, вынудила оттягивать проведение XXXIII-го Нуриевского фестиваля под нависшей угрозой его отмены. Благо, этого не случилось, и 2020 год не взял time out. Это стало возможным благодаря тому, что усилия дирекции театра имени Мусы Джалиля поддержали Министерство культуры Татарской Республики и сам Президент Татарстана Рустам

Минниханов. Высокие власти всегда считали Нуриевский фестиваль важным событием культурной жизни Татарстана и его столицы, но на сей раз идеологической значимости прибавило 100-летие образования Республики.

 Итак, на десять дней город погрузился в мир балета. Зрители, верные традиционному празднику и истосковавшиеся по театральным впечатлениям, задолго раскупили билеты и заполняли театра в соответствии с требованиями роспотребнадзора. Соблюдая дистанцию, рассматривали выставку, подготовленную музеем театра, прохаживаясь по главному фойе слушали музыкантов-струнников из симфонического оркестра театра. Еще одна отличительная особенность Нуриевского фестиваля – содержательное вступительное слово московского искусствоведа Сергея Коробкова, Перед началом каждого спектакля Сергей интересно рассказывает историю его создания, упоминая роль, сыгранную в творческой судьбе Нуриева.

Нелегко был продюсеру фестиваля Айдару Шайдуллину сформировать афишу, ограниченную закрытыми границами Европы. Однако, международный статус поддержали иностранцы, работающие в России. Кстати, большинство из участников этого фестиваля - итало-англичанин Алессандро Каггеджи, бразильцы Аманда Гомес, Таис Диоженес, Вагнер Карвальо или японка Мана Кувабара - как раз служат в татарском театре. Но никакой фестиваль не может обойтись без гостей, и открывшая его «Баядерка» исключением не стала.

Состав получился впечатляющим уже благодаря своим артистам: выразительно- лаконичному Радже-Дениса Исаева, бесшумно скользящему по индийским джунглям Магедавее -Фаяза Валиахметова, скрытному и злобному Брамину-Артема Белова. Юрий Выборнов из московского музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко исполнил партию Золотого божка, в которой сохранял непроницаемость образа вопреки сбившемуся после прыжков дыханию.

Бесспорно, все внимание зрителей было сосредоточено на главных героях: балерине московского музыкального театра Оксане Кардаш (Никия), премьере Мариинской сцены Кимине Киме (Солор) и Аманде Гомес (Гамзатти). В силу обстоятельств они встретились лишь в день спектакля, проявив преданность искусству и высокий профессионализм.

Дуэты с каждой из партнерш Кимин провел технически безупречно. В его руках гордая и властная Гамзатти-Гомес ни на мгновение не теряла оси вращений и уверенно чувствовала себя в вариации, Никия-Кардаш казалась особенно хрупкой и неземной, а сам Кимин поразил неправдоподобной энергией и амплитудой своих cabrioles и sauté de basque.

Фестиваль, задавший высокую планку своим началом, продолжился двумя спектаклями «Руслан и Людмила» московского театра «Кремлевский балет». Балет поставлен руководителем театра Андреем Перовым давно, но своей привлекательности не потерял. Прежде всего благодаря музыке Глинки, аранжированной Владиславом Агафонниковым, вразумительному либретто и искрящейся юмором хореографии Петрова, который, опираясь на первоисточник Пушкина, в ином – пластическом - виде искусства поведал легкую и последовательную историю.

Идеи автора подхватили и воплотили исполнители: Сергей Васюченко превратился в доброго седовласого старца Финна, Егор Мотузов-Черномор оказался живым влюбленным, тщетно домогавшимся взаимности от Людмилы. Максим Афанасьев был пафосным Ратмиром, а Дмитрий Прусаков не жалел комедийных красок в обрисовке портрета рыжего чревоугодника Фарлафа. Перед Алиной Каичевой стояла задача

выразить страдание брошенной Гориславы, с чем лирическая артистка вполне справилась. Зато Олесе Рослановой-Наина пришлось совершать чудеса преображения, превращаясь из скрюченной старухи в ослепительную красавицу. Зрители увидели двух разных Людмил и Русланов. В первый день дуэт составили опытная Екатерина Первушина и впервые

поднявший меч русского богатыря Даниил Росланов. Дочь князя Светозара ( Николай Желтиков) у Первушиной получилась довольно своенравной, несгибаемой. Лишь любовь делает ее покорной, да и вряд ли иные чувства мог внушить девушке Руслан в интерпретации Даниила. Людмила Александры Крисы несла тему женской мягкости, скромности и верности. Такая чувствовала себя абсолютно защищенной с мужественным Русланом –Михаилом Евгеновым.

На «Шурале» не устаешь восторгаться тем, как замечательно воплощена в балете фольклорная тема Леонидом Якобсоном. Название спектаклю, отредактированному художественным руководителем татарского балета Владимиром Яковлевым дал герой народных легенд и поэмы Габдуллы Тукая. Музыку будущего спектакля сочинил Фарид Яруллин. Красивая, мелодичная и вполне отражающая все эмоциональные переливы сюжета, она ожила под палочкой дирижера фестиваля Рената Салаватова. В балете злая нечисть (Огненная ведьма-Аделия Ялалова и Шайтан- Ильнур Гайфуллин) нешуточно противостоят положительным героям: Сююмбике (Аманда Гомес) и Былтыру (Михаил Тимаев). Их дуэт сложился безукоризненно. Девушка-птица в исполнении Аманды лишена излишней хрупкости. Скорее у нее тонкий душевный склад, тихое страдание, когда беззащитность перед обрушившимися напастями подавляют, а не толкают на активные поступки. Вспышки открытого чувства освещают чело девушки лишь если рядом Былтыр, пробудивший в ней большую любовь. И такой воспламеняющий энергетический посыл явно исходит от Михаила Тимаева, умело подчеркивающего мужественность, но не чрезмерную брутальность своего персонажа.

На вершине актерской пирамиды «Шурале» - титульный герой. Лешим, повелителем леса, на сей раз предстал Олег Ивенко, умело воздействующий на воображение публики пластикой своих постоянно присогнутых ног и сутулых плеч, имитирующих высохший корявый сук.

Как и без «Шурале», отметившего 75-летие первой постановки (чему посвятили отдельный стенд выставки), Нуриевский фестиваль не мог обойтись без «Лебединого озера». Вообще оппоненты нередко поругивают фестиваль за его «косный» формат. Считают отсталым, невосприимчивым к новому, прогрессивному, забывая, что во главу угла его концепции поставлена классика. Театр имени Мусы Джалиля вообще счастливо избежал постомодернистких тенденций, дешевой погони за псевдоновациями. На сцене добротные декорации, в режиссуре психология мыслей и поступков действующих лиц, в стилистике – академизм. Означает ли это, отказ от сценических красок современности? Отнюдь, о чем свидетельствует включение в программу масштабных творений Бориса Эйфмана. Вот и на этот раз публику ждала волнующая встреча с коллективом, представившим в течение двух дней «Анну Каренину»...

С первых тактов «Лебединого озера» вниманием зрителей завладели технические кунштюки Алессандро Каггеджи, чей великолепный Шут был подлинным заводилой и распорядителем дворцовых праздненств, а также Сверстники Принца - Таис Диоженес, Мана Кувабара и Вагнер Карвальо, «танцующие душой», как это предписано поэтом русскому балету. Красавец Якопо Тисси в роли Принца Зигфрида (Большой театр) легко пленил сердца женской части публики. Иные утверждают, то Тисси может и не танцевать – достаточно просто пройтись по сцене. Не даром же Уайльд утверждал, что «красота выше гения». Но дело не только во внешности этого идеального принца девичьих грез. Завораживает изящество манеры, плавные движения артиста, всем своим обликом излучающего доброту. К внешней гармонии фактуры и черт лица прибавлена внутренняя гармония танцовщика-лирика. И Тисси и Ольга Смирнова (Одетта-Одиллия из Большого театра) за последние годы очень выросли в профессиональном отношении. Для танцовщика нет проблем с вращением, а Ольга научилась придавать пластике простоту и человечность, бдительно оберегая высокий строй мыслей и чувств своих героинь. Она ни на минуту не выходит из роли. Ее Одетта восхищает музыкальностью, точеностью формы. Может, только застывший на кончике пуантов arabesque , продлись он еще на миг, превратил бы совершенный танец Смирновой в магию, заставляющую зал затаить дыхание. Впрочем, виртуальный венец искусства на этом спектакле коллеги и зрители щедро вручили Ольге и ее не менее эффектной Одиллии.

Третьим гастролером из Большого театра стал Марк Чино, исполнивший партию Ротбарта. Марк оправдал ожидания. Кредитуя актерскую игру молодого танцовщика и его умение проникать в роль, строгий критик, несомненно, отдаст должное его добросовестности, трудолюбию и многим сугубо танцевальным достоинствам, к примеру, легкости ног, трамплинному прыжку, технической оснащенности.

На «Дон Кихот» театр заполучил самого сенсационного Базиля последних лет. Солист Михайловского театра Иван Васильев приехал с женой - солисткой Большого театра Марией Виноградовой (Китри). Вообще Большой театр выпустил десант артистов: Анна Тихомирова (Уличная танцовщица), Кристина Карасева (Цыганка), Дмитрий Екатеринин (Эспада). К гостям прибавилась Александра Криса (Амур). Вместе с татарскими артистами: Глебом Кораблевым (величественный Дон Кихот), Ильей Беловым (добродушный Санчо Панса), Акжолом Мусахановым ( недалекий Гамаш) они разыграли впечатляющий спектакль, в котором игровая стихия ничуть не менее значима, чем сам танец. Но и витальный танец не пострадал. Усилием воли Аманда Гомес выправила свое чуть сбившееся итальянское fouette в вариации Повелительницы дриад. Александра Криса пропорхала легкокрылым покровителем влюбленных. Акварельной картине «Сон Дон Кихота» противопоставлены сочные эпизоды народных плясок. Это и Фламенко Алины Федоровой, и Мерседес Олеси Пичугиной, и Фанданго Алины Штейнберг с Антоном Полодюком. В танцевальной исповеди цыганки Кристины Карасевой мы встретились с высшим классом мастерства.

Ну, что ж, Карасева – замечательная артистка к уму, сценической культуре и таланту которой прибавилась профессиональная зрелость. Не меньше похвал заслужила Анна Тихомирова, танцовщица опытная и блистательная, хорошо знакомая с отработанной до нюансов партией. А вот ее партнер Дмитрий Екатеринин лишь второй раз воплощал образ победителя корриды. Но сделал это так, что заставил запомнить свое имя и жадно следить за дальнейшей творческой судьбой артиста. В танцевальной характеристике он отталкивался от неправдоподобно глубоких перегибов корпуса (port de bras), ошеломляющего владения плащом, полыхающим в руках артиста, словно разбушевавшееся пламя. Да и сама внешность танцовщика – высокого, статного значительного в каждой позе и каждом жесте покорила многие сердца дам, присутствующих на сцене и в зрительном зале. Соперничать с таким нелегко.

Своего Базиля Васильев трактует в несколько грубоватом ключе. Его простонародный герой напрочь лишен лакировки, привычной у многих исполнителей роли. Он дурачится, развлекая уже не только публику, но и себя. При этом припрятав для зрителя главные свои козыри – прыжки в кольцо, виртуозные pirouettes с меняющимися в непрерывном вихревом вращений позами, стенобитные cabriolees, режущие воздух стальными ножницами ног. Не меньшее впечатление производят разножки и тройной sauté de basque, ввинчивающийся в воздух без всякого ракетоносца. Все это Иван без остатка высыпает в pas de deux третьего акта.