КУПИТЬ БИЛЕТ
RUS
/ Успех богемного вечера: «примадонна татарского театра» вновь пленила зрителей

Успех богемного вечера: «примадонна татарского театра» вновь пленила зрителей

06 ФЕВРАЛЯ 2020

Французский писатель создал литературный памятник своей первой любви — правда, памятник получился надгробным. А последний оперный классик Италии Дж. Пуччини сочинил очень чувственную, моментами искристую, а моментами трепетно-щемящую музыкальную историю любви, которая до сих пор очаровывает. Та же бесконечная трогательная атмосфера легкомыслия, нежности, мгновенных обид и легко разрешающихся ссор четверки полуголодных богемных друзей-«мушкетеров»: поэта Рудольфа, художника Марселя, музыканта Шонара и философа Коллена, а также белошвейки Мими и гризетки Мюзетты. С точки зрения современного обывателя, основной конфликт сюжета, завуалированный за мелодраматизмом душещипательной love story удручает. Искренне жаль бедных молодых людей, которые не могут сделать в жизни ничего путного, и смерть единственной трудоспособной Мими лишь оттеняет их социальную и человеческую беспомощность, возвращая героев к сумрачной прозе жизни. Друзья в финале оперы прощаются не только с робкой нежной белошвейкой, но и со своей беспечной молодостью. Для героев наступает время взрослеть.

Сюжет, как и сама великолепная музыка Дж. Пуччини, уже давно нашел отклик в сердцах слушателей, и произведение по праву вошло в топ-лист самых популярных опер в мире. И, судя по реакции зрительного зала (добрая улыбка и «мертвая тишина» во время трепетных любовных признаний), казанская публика вновь жаждала соприкоснуться с признанным оперным шедевром. И концертный вариант был исполнен в весьма оригинальном преломлении — не в виде традиционного, строго очерченного концерта, а в виде настоящего мини-спектакля в формате semi-stage (промежуточный формат между классическим концертом и полноценной постановкой). Тем более что данная концепция была уже успешно апробирована на Шаляпинском фестивале в концертной версии «Порги и Бесс».

Данный формат оперной постановки обусловил успех этого богемного вечера, который получился без пустот и явных «швов» между номерами,трогательным и развлекательным одновременно. Отметим и инсталляцию в виде сцен-картин, мелькающих на заднике сцены то вводящих в интерьер парижской мансарды с неизменным камином, у которого пытаются согреться герои, то обрисовывающих фасад кафе «Момю». Данные зарисовки с сочными красками в первом отделении и в лаконичной черно-белой гаммой в финале, стали своего рода образно-эмоциональным подтекстом, раскрывающим происходящее на сцене действие.

А чего стоит оригинальная «вставка» в конце первого отделения, когда в центральном проеме зрительного зала появились два исполнителя на трубе, очаровательные флейтистки и один барабанщик! Словно организаторы концерта, расширяя своеобразное пространство сцены, попытались (и не без успеха) вовлечь публику в «круговорот» праздничной атмосферы Латинского квартала. Возможно поэтому весь концертный вечер прошел на одном дыхании — отсутствие организации сценического действия (когда вокалист держит под контролем все свои действия, чтобы воплотить замысел режиссера) не отвлекало от музыки. А последнее особенно ценно, поскольку музыкальная сторона спектакля заслуживает весьма пристального внимания.

В целом слово «игра» — ключевое по отношению к этой постановке. Чувствовался контакт между артистами труппы, а это дорогого стоит. С вокальными задачами исполнители справились весьма профессионально, хотя и на разном уровне, демонстрируя класс как в сольных, так и в сложнейших пуччиниевских ансамблях.

Гюльнора Гатина — Мими стала во всех отношениях подлинным украшением вечера. Великолепное исполнение! Примадонна татарского театра, как и ее героиня, молода, красива и очень хрупка — и внешне, и внутренне, как хрупка и первая любовь ее героини. И даже два роскошных платья Мими — Гатиной из дымчатой и жемчужно-белой органзы только придавали дополнительный шарм этому франко-итальянскому оперному вечеру. Формат концертной постановки, в связи с отсутствием декораций, просто требует эффектного сценического костюма. Да и Мими была белошвейкой. И последняя просьба героини, найти муфту, чтобы согреть руки, явно отсылает к тому, что ей, как истинной женщине, даже на смертном одре хотелось выглядеть красиво, в последний раз обращаясь к возлюбленному: «Я вновь красива?».

Г. Гатина обладательница кристально-чистого и при этом объемного голоса, который на протяжении всего вечера сохранял свежесть, искренность, пленяя как гладкостью, эластичностью линий, так и трогательностью интерпретации и сумев подобрать потерянный героиней ключ к сердцам казанских зрителей. Исполнение поистине завораживающее — как если бы подбросить перышко и следить, как оно, трепеща в воздухе, плавно опускается на землю.

Рагаа Эльдин Морси еще 2 года назад приятно поразил казанскую публику своим выступлением в партии Манрико до неприличия легко взяв коварное верхнее «до». Дефицит хороших теноров — это головная боль всех театров мира. И в этом отношении египетский тенор оказался достойным любви Мими — Гатиной. На протяжении всего вечера Эльдин Морси демонстрировал щедрость вокальную и душевную. «Лакмусовая бумажка» партии, по которой тенор проверяется и с которой он либо завоевывает публику «Богемы», либо нет, это, конечно же, «коронная» ария Рудольфа Che gelida manina («Холодная ручонка»). Отличная кантилена, постепенное нарастание звучности, свободно взятые верхи — все это сполна присутствовало в исполнении певца.

Весьма гармонично и очень эстетично в партии свободного художника Марселя смотрелся питерский барион Владимир Целебровский. Хорошие внешние данные, законченная фразировка и романтически-игривый тон выступления сделали его довольно выразительным Марселем — обаятельным и запоминающимся. Очаровательная солистка «Стасика» Евгения Афанасьева в партии легкомысленной Мюзетты сумела привнести в спектакль «щепотку» комизма и актерское обаяние. Общее впечатление подпортил лишь резкий «металлический привкус» в вокале.

Сергей Ковнир в партии Коллена массивной глыбой возвышался над всеми исполнителями, оправдывая «подколку» своих сценических друзей, дразнивших богемного философа медведем. Знаменитое lamento (плачь) о пожертвованном плаще (для лучшего визуального восприятия, украинский бас даже снял свой пиджак) получилось добротным, но без сентиментального надрыва (чувствовалось, что в отличие от своего героя, украинский бас явно отсутствием гардероба не страдает). Отметим Юрия Ившина в партии самого предприимчивого из друзей, музыканта Шонара; Айдара Нургаянова в партии простодушного домовладельца Бенуа и скромного Ирека Фаттахова в партии богатого поклонника Мюзетты, тщетно пытающегося успокоить капризную красавицу.

На протяжении всего вечера, дополнительно к восьми основным персонажам на сцене, можно смело причислить еще одно действующее лицо — маэстро Марко Боэми. Оркестр под руководством итальянского дирижера словно «дышал» вместе с певцами, а удивительный артистизм маэстро проявлялся в том, как он отвечал на кокетливое заигрывание Мюзетты и искренне сочувствовал несчастным влюбленным. И слезы в финале на глазах исполнителей главных партий — Г. Гатиной, Р. Эльдин Морси и маэстро Боэми, как и у доброй половины зрительного зала, — это дань восхищения Гению Пуччини. В модуляционных переходах пуччиниевской партитуры обнаруживается драматизм бытия, а в непрерывном «токе» ритма — интенсивность жизни, необратимость времени. Экспрессия исполняемых моментов незабываема, тем более когда так трогательно умирает любовь.