КУПИТЬ БИЛЕТ
RUS
/ "Турандот" казанская

"Турандот" казанская

02 МАЯ 2016


XXIV Шаляпинский фестиваль представил впечатляющую панораму оперной классики – постановки последних лет, со вводами приглашенных солистов из театров Москвы, Петербурга, Киева и Германии. За 20 дней на сцене Оперного театра Татарстана имени Мусы Джалиля было представлено 10 спектаклей, концертное исполнение «Пиковой дамы» Чайковского, сольный концерт примы театра Альбины Шагимуратовой. По традиции завершал фестиваль внушительный Гала-концерт солистов Большого театра.В этом году в фестивальную афишу попали самые репертуарные названия: «Трубадур»,«Травиата», «Риголетто», «Аида» и «Набукко» Верди, «Турандот» Пуччини, «Севильский цирюльник» Россини, «Евгений Онегин» и возобновленный «Борис Годунов». Из необычных новинок – синтетический спектакль Dona Nobis Pacem («Даруй нам мир») в постановке Владимира Васильева на музыку h-moll’ной Мессы Баха. Премьера его состоялась в 2015 году и была показана на гастролях в Москве, в Большом театре, в день юбилея хореографа.
Фестивальная премьера – «Трубадур» в постановке Ефима Майзеля, как водится, прошла с участием приглашенных солистов. В их
числе оказались постоянные гости фестиваля – Сергей Ковнир (Феррандо) из Национальной оперы Украины и тенор Георгий Ониани,
выступающий в немецких оперных театрах.Из Германии же на партию Графа ди Луны был приглашен Эвез Абдуллаев родом из Баку.
Два режиссера – Юрий Александров и Михаил Панджавидзе – давно и успешно сотрудничают с театром Татарстана. Востребованность
их в Казани вполне объяснима: оба – мастера оперного дела, ставят споро и сноровисто, не чужды экспериментам и нетривиальному прочтению классики – но в меру. Скажем, Панджавидзе, четыре спектакля которого вошли в программу фестиваля, горазд выдумывать на сцене блестящий, динамичный, довольно органичный театральный мир, населяя его персонажами, быть может, и не отличающимися глубиной характеров, зато яркими и весьма колоритными. Как правило, Панджавидзе оперирует узнаваемыми «киношными» матрицами, рассчитанными на отклик широкой публики. Его спектакли всегда зрелищны, изобилуют неожиданными театральными эффектами. Вот и в «Турандот» режиссер увлекся не только по-веристски захлестывающей экспрессией музыки, до предела заостряя драматизм ситуаций и картинность мизансцен, но и всячески подчеркнул изначально присущую опере атмосферу хоррора, со всеми его атрибутами: выставленными на шестах (и очень натурально изготовленными) головами несчастных принцев – соискателей руки жестокой принцессы; торжественным появлением мрачного палача с секирой, влекущего на казнь очередную жертву – оцепеневшего от горя и ужаса персидского принца в цепях. Сцены пыток Лью поставлены даже избыточно натурально –
от криков ее буквально становится не по себе. Даже пафосное появление императорского глашатая на громадном, в натуральную величину, броневике, выламывающемся из массивных ворот дворца – и то может напугать слабонервных своей внезапностью. Пышные, выдержанные в ориентальном стиле декорации были придуманы известным новосибирским сценографом Игорем Гриневичем. Узорчатые лаковые перила утыканы развевающимися флажками; с двух сторон к центру то и дело выезжают многоярусные пагоды; массивная двухуровневая конструкция, изображающая дворец Императора, украшена роскошной широкой лестницей, на которой
так выигрышно смотрятся ниспадающие одеяния придворных дам. Сумрачный «готический» стиль вступает здесь в диалог со стилем «шинуазери», столь популярным в Европе в XIX веке. Таинственная ночь, озаряемая голубоватым, неярким лунным светом, царит в спектакле безраздельно. Узкие раскосые глаза Турандот взирают на мир с небосвода бесстрастно и холодно; призраки с раззявленными провалами черных ртов бродят по сцене, освещаемые сполохами зарниц (художник по свету – Сергей Шевченко).
Нагнетая кровь, ужас, тревожное ожидание, режиссер создает подходящий смысловой фон для трансляции главной идеи: Принцесса, в родовой памяти которой навсегда запечатлен предсмертный крик ее изнасилованной и замученной прабабки, так и не смогла изжить детскую травму. В ее искореженном, инфантильном сознании любовь навсегда сопрягается с кровью и насилием; отсюда, из этой почвы произрастают садистские склонности Турандот, которая с радостью отправляет на мучения не только принцев-женихов, но и весь свой народ. Поэтому Турандот так наслаждается пытками, которым подвергается Лью: ее ожесточенному сердцу неведома нежность и сострадание; любовь, кровь и смерть навсегда слились для нее в неразрывное целое. Тщетно Принц Калаф пытается пробудить ее чувства, пробиться к ней, настоящей, сквозь корку ороговевшего от ненависти сердца. И, в конце концов, отступается от нее: потому что Турандот погубила нежную Лью. Как известно, Пуччини не успел дописать свою последнюю оперу. И в Казани спектакль заканчивается там, где автор обрывает партитуру; нет ни пафосного ликующего финала с хором, который дописал за учителя его преданный ученик, Франко Альфано, ни более позднего финала, написанного Лучано Берио.
И эта незавершенность, недоговоренность позволяет Панджавидзе разомкнуть историю: нет ни happy end’а, ни счастливого воссоединения возлюбленных. Турандот остается одна, на лестнице, отверженная и женихом, и собственным народом, и даже отцом. Возможно, Панджавидзе вернее угадал авторский замысел, нежели это смогли сделать поздние редакторы партитуры Пуччини; потому что из логики характера Турандот никак не вытекает счастливый конец истории. Музыкально спектакль прошел корректно, но не более того, за пультом оркестра стоял музыкальный руководитель постановки и главный дирижер театра Ренат Салаватов, стараясь, по возможности, придать объем – звучанию оркестра и стройность – хору, временами вступавшему невпопад. Из певческого ансамбля более всего запомнилось победительное, могучее сопрано Оксаны Крамаревой (Турандот), с легкостью перекрывавшее самое мощное tutti оркестра. Хорош оказался в партии Калафа и солист Мариинского театра Ахмед Агади – любимец казанской публики.