На 39-м Шаляпинском фестивале в Казани
02 МАРТА 2021
Прошлогоднему — 38-му — Международному оперному фестивалю имени Ф.И. Шаляпина повезло: он успел «проскочить» задолго до общенационального локдауна, объявленного из-за пандемии COVID-19 во второй половине марта. Нынешний 39-й фестиваль (с 1 по 27 февраля) также прошел в плановом режиме, а недружественные объятия всё еще не сдающейся пандемии, заложниками которой оказались все мы, планку фестивального бренда не только не снизили, но по многим параметрам даже подняли на еще бóльшую высоту. Как и обычно, Шаляпинский фестиваль прошел на базе Татарского академического государственного театра оперы и балета имени М. Джалиля, и в этом году его программа вобрала в себя восемь театрально-оперных и три концертных проекта.
Три концертных проекта – это исполнение «Паяцев» Леонкавалло в день открытия и два финальных гала-концерта (26 и 27 февраля). Но в этот раз мы приглашаем читателей ровно на половину театральной программы. Как и годом ранее, постановочных премьер не было, и выбор рецензента пал на четыре знакомые уже постановки, хронологически составившие самую сердцевину фестивальной афиши: «Травиата» (9 февраля), «Трубадур» (11 февраля), «Борис Годунов» (13 февраля) и «Набукко» (16 февраля). Как видим, в этом сложившемся оперном «покере» со счетом 3:1 ведет Верди, но и такая необычайно важная карта русской оперы, коей всегда был и есть «Борис Годунов» Мусоргского, по-прежнему, остается козырной, устойчиво ассоциируясь в фестивальной афише с её фирменным названием. По традиции последних лет оно возникает в ней в день рождения великого уроженца Казани, которому фестиваль его имени как раз и обязан своим рождением…
Высвечивая трагедию маленького человека
Впервые – и единожды – увидеть «Травиату» Верди в Казани рецензенту довелось в 2015 году на 33-м Шаляпинском фестивале. Эту постановку вместе со сценографом из Новосибирска Игорем Гриневичем и художниками из Москвы Ольгой Резниченко (костюмы) и Василием Степановым (свет) в 2007 году осуществила режиссер из Франции Жаннет Астер, и лишь в первый миг ее продукцию захотелось назвать типично женской. В чём же причина такого порыва? В аккуратной прилежности и той подкупающей оперной классичности спектакля, которая, не ставя во главу угла стопроцентно точное следование эпохе сюжета, отсылала к аромату этой сáмой эпохи удивительно эффектно, лаконично и психологически точно. Сама постановка мобильна, проста, излишеством роскоши не перегружена, но во всех своих визуальных аспектах – сценографических, мизансценических и танцевально-пластических – она весьма легко и органично располагает к чувственному растворению в ней, к зрительскому комфорту и выплеску эмоций, без которых живого ощущения театра просто бы не было.
На сей раз театральную оболочку оркестр Казанской оперы наполнял под управлением приглашенного маэстро Андрея Аниханова (Санкт-Петербург), который мастерски собрал партитуру в единое и впечатляюще органичное целое. Он вдумчиво подавал солистов и прекрасно «говорил» с хористами: глубинный драматический нерв этой музыки он не просто всколыхнул, а заставил его трепетать… После легкой пульсации в начале оперы и неистового клокотания в кульминациях этот человеческий нерв своей гуманистической философичностью и психологической рельефностью обнажился в трагедийной развязке финала. Этому, в целом, способствовала и добротная тройка солистов в партиях любовно-драматургического треугольника главных героев. В образе протагонистки Виолетты Валери предстала солистка Михайловского театра Светлана Москаленко, легкомысленно-ветреным Альфредом Жермоном оказался солист Мариинского театра Сергей Скороходов, а благородным Жоржем Жермоном – солист Мариинского театра Владислав Сулимский.
Приглашение Владислава Сулимского явилось главной приманкой состава спектакля, обозначив для артиста впечатляющий дебют не только на Шаляпинском фестивале, но также и на сцене Казанской оперы. Обладатель полновесного драматического баритона партию Жоржа Жермона смог убедительно расцветить тонкими и яркими лирическими красками, обнаружив истинную музыкальную интеллигентность и владение стилистикой роли. Образ отца респектабельного семейства был выстроен певцом на рафинированности артистического подхода, на проникновенной чувственности кантилены. Что и говорить, блестящая работа, и отдача от нее зрительному залу была разнопланово индивидуальна и полновесна как в большой сцене с Виолеттой, так и в семейной разборке с Альфредом
Главная пара героев-любовников была отдана на откуп лирическим голосам. При этом если Светлана Москаленко выписывала портрет Виолетты исключительно спинтовыми, отстраненно холодными красками, а образ ее героини остался чувственно закрытым, академической вещью в себе, то воплощение Сергеем Скороходовым партии Альфреда покорило и лирико-драматической палитрой эмоций, и теплотой подлинной искренности, и захватывающим артистическим драйвом. Де-юре вынесенная на сцену трагедия маленького человека – главной героини по имени Виолетта – де-факто оказалась раскрытой словно бы извне, и новая встреча с этой постановкой через шесть лет предстала не менее интересной.
Выстраивая романтические замки средневековой трагедии
Премьера обсуждаемой постановки «Трубадура» Верди состоялась в конце сентября на открытии сезона 2015/2016. В премьерной серии было дано три спектакля подряд, и их обсуждению в свое время было уделено довольно много внимания. В силу этого постановочные аспекты отставим за кадром, но, пользуясь случаем, с большим удовольствием подчеркнем, что постановка американского режиссера Ефима Майзеля (когда-то нашего бывшего соотечественника) поистине удалась на славу! Ее он осуществил в тандеме с московской командой, в которую вошли сценограф Виктор Герасименко, художник по костюмам Виктория Хархалуп, художник по свету Айвар Салихов и дизайнер видеопроекций (компьютерной графики) Данил Герасименко. И это одна из тех редких в наше время оперных постановок, в которой романтической специфике оперного жанра дан масштабно наведенный и до мелочей продуманный зеленый свет. В ней – не в пример иным постановкам! – музыка, к счастью, не задавлена изрядно набившим оскомину обскурантизмом режиссерской оперы. В ней подзабытый современным оперным театром романтизм высокой трагедии вновь проступил в полную силу!