Казанскую «Летучую мышь» показали «Банановому королю»
23 СЕНТЯБРЯ 2016
Вчера новой постановкой оперетты Иоганна Штрауса «Летучая мышь» открыли сезон 2016/2017 в театре имени Мусы Джалиля. Среди зрителей корреспондент «Вечерней Казани» углядела скандально известного Владимира Кехмана - «бананового короля», художественного руководителя Михайловского театра и директора Новосибирского оперного театра, которого в июле суд признал банкротом.
Обанкротившийся миллиардер сидел в шестом ряду партера и задумчиво жевал жвачку. Для сведения: «Летучей мыши» нет в репертуаре ни Михайловского, ни Новосибирского оперного театров. Серьезные российские театры ее вообще не очень жалуют. Можно вспомнить, как в 2010 году впервые в своей истории обратился к «Летучей мыши» Большой театр, однако постановку Василия Бархатова критики сочли тогда самой неудачной в его карьере...
В Казань, по всей видимости, Владимир Кехман прилетел один. Кстати, 2 октября у него свадьба: его новой женой, как сообщают столичные СМИ, станет героиня светских хроник Ида Лоло. В зрительном зале театра имени Джалиля рядом с Кехманом сидела делегация из Казахстана во главе с Имангали Тасмагамбетовым - заместителем премьер-министра Казахстана. Приезд казахстанских гостей легко объяснить: художником-постановщиком казанской «Летучей мыши», а также художником по костюмам стала дочь Имангали Тасмагамбетова - Софья Тасмагамбетова (в паре с Павлом Драгуновым).
Новый спектакль стал первой самостоятельной работой в Казани для петербургского режиссера Анастасии Удаловой, которая примером для своего спектакля выбрала советский музыкальный фильм «Летучая мышь». Многие наверняка его помнят: Юрий Соломин играл Генриха Айзенштайна, Людмила Максакова - Розалинду, Лариса Удовиченко - Адель... А героиня великой комедийной актрисы Гликерии Богдановой-Чесноковой объясняла своей некрасивой дочери: «Приставляешь большой палец к носу, оттопыриваешь мизинчик и водишь им туда-сюда, туда-сюда... Это называется - стрельба глазами!»...
В фильме Яна Фрида актеры театра и кино не пели, за них это делали (за кадром) профессиональные вокалисты. В спектакле Анастасии Удаловой и петь, и произносить текст роли доверено одним и тем же людям - не драматическим актерам, а солистам музыкальных театров. Как и советская телеверсия «Летучей мыши», спектакль в театре имени Джалиля идет на русском языке. Он не копирует постановку Фрида - это, скорее, «близкий к тексту пересказ».
Действие удаловской «Мыши» начинается с коротенького мультфильма. Под увертюру оперетты на дымчатом занавесе появляется рисованный нотный стан, по которому весело прыгают не только ноты, но и птички. Изящную мультипликацию сменяет группа артистов в золоченых одеждах: они изображают музыкантов небольшого оркестрика. Самый среди них вдохновенный и вертлявый, в золотом всклокоченном парике и дирижирующий, отдаленно напоминает Штрауса.
Чуть позже за дымчатым занавесом удается разглядеть фигуру охотника с ружьем. Он неуверенно бродит по сцене, на которой уже танцуют балеринки в карнавальных перьях, и целится в них. Бред? Всего лишь сон! Это сон Розалинды, который на музыку увертюры «Летучей мыши» сочинила режиссер Удалова. Снится же госпоже Айзенштайн, что «ее возлюбленный супруг охотится на золотых ланей» (так написано в программке к спектаклю).
Постановка Удаловой - это уже пятая трактовка «Летучей мыши» Штрауса в истории театра имени Мусы Джалиля. У всех у них русскоязычное либретто, которое появилось уже после смерти композитора: в 1947 году его написали Николай Эрдман (диалоги) и Михаил Вольпин (тексты вокальных номеров). Штраус же сочинял «Летучую мышь» в 1874 году на немецкое либретто Карла Хаффнера и Рихарда Жене. В немецкой версии этой оперетты костюм летучей мыши надевает на бал Фальк, в русской - Розалинда...
Новая казанская «Летучая мышь» - не тот случай, когда человеку, который на дух не переносит оперетту, можно сказать: «Посмотри спектакль Удаловой, и ты изменишься!». Скорее, такой человек будет целовать каждую строчку знаменитого текста Юлиана Тувима «Несколько слов касательно оперетты», который начинается с заявления: «Велики и неисчислимы мерзости сценического зрелища, именуемого опереттой». Кстати сказать, Тувим написал это в 1924 году.
Сегодня трудно вообразить, что было время, когда зрителей «Летучей мыши» смешили реплики «Чтобы голову поправить, надо градусов добавить!», «Она не может быть вашей женой. Мы все видели, вы весь вечер за ней ухаживали!» или диалог «- Мундир упал. - Почему с таким грохотом? - В нем был я!». Нужно, видимо, очень сильно любить оперетту, чтобы понимать этот особенный юмор.
Такие люди в Казани есть: на премьерном спектакле в переполненном зале заливисто время от времени хохотали человек, наверное, сорок. Львиной доле зрителей было привычнее реагировать на происходящее безмолвно. В финале, конечно, все аплодировали.
На мой взгляд, аплодисментов заслуживали на протяжении спектакля почти все вокальные номера (особо стоит отметить великолепный хор Любови Дразниной), их хотелось длить, не разбивая чудесные мелодии Штрауса (дирижер Нуржан Байбусинов) прозаическим текстом. Потому что в исполнении оперных артистов проза звучала неестественно, от стеснения они начинали кривляться и вульгарно подхохатывать, смотреть на это очень тяжело. Еще тяжелее - видеть, как они старательно изображали пьяных.
В актерской компании выделялась полячка Катажина Мацкевич (Розалинда): по-русски она говорит с легким акцентом, и этот ненаигранный акцент «делал» ее очаровательную героиню настоящей. Видимо, одной иностранки режиссеру показалось мало: ни с того ни с сего говорит в спектакле с кавказским акцентом Алексей Шапоров (Громовержец) из Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии... Для Катажины Мацкевич художники спектакля Софья Тасмагамбетова и Павел Драгунов придумали самые элегантные наряды, включая знаковый - костюм летучей мыши (черное платье с пышной юбкой до пола, маска с блестками, черные страусовые перья в прическе). Как объясняли они корреспонденту «Вечерней Казани» накануне премьеры, на создание костюмов для героев оперетты и декорации спектакля их вдохновляла эстетика русского модерна. Это подтверждает ключевая декорация спектакля - золоченые резные рамы, плавные узоры на которых отдаленно напоминают расправленные крылья летучей мыши. Эти рамы раздвижные, как двери шкафа-купе, и могут менять сценическое пространство.
Казанскую «Летучую мышь» при желании можно принять за цыганскую: в спектакле очень много блесток и золота. В сцене бала у князя Орловского, например, перед зрителями впервые появляется бутафорский золотой конь в натуральную величину, и кажется, что от его ослепительного блеска начинает рябить в глазах. Но это только кажется: по-настоящему в глазах начинает рябить в финале, когда на героев оперетты обрушивается поток «струй» из золотой фольги.
Осталось добавить, что в театре имени Джалиля вчера было очень холодно, особенно в фойе. И многих спасал буфет, где чашечка кофе эспрессо стоит 100 рублей, стакан чая с сахаром - 30 рублей, 50 граммов армянского коньяка - 200 рублей. Есть там и еда: бутерброды с красной икрой (100 рублей), булочка с яблоками (25 рублей), губадия (40 рублей)...
Обанкротившийся миллиардер сидел в шестом ряду партера и задумчиво жевал жвачку. Для сведения: «Летучей мыши» нет в репертуаре ни Михайловского, ни Новосибирского оперного театров. Серьезные российские театры ее вообще не очень жалуют. Можно вспомнить, как в 2010 году впервые в своей истории обратился к «Летучей мыши» Большой театр, однако постановку Василия Бархатова критики сочли тогда самой неудачной в его карьере...
В Казань, по всей видимости, Владимир Кехман прилетел один. Кстати, 2 октября у него свадьба: его новой женой, как сообщают столичные СМИ, станет героиня светских хроник Ида Лоло. В зрительном зале театра имени Джалиля рядом с Кехманом сидела делегация из Казахстана во главе с Имангали Тасмагамбетовым - заместителем премьер-министра Казахстана. Приезд казахстанских гостей легко объяснить: художником-постановщиком казанской «Летучей мыши», а также художником по костюмам стала дочь Имангали Тасмагамбетова - Софья Тасмагамбетова (в паре с Павлом Драгуновым).
Новый спектакль стал первой самостоятельной работой в Казани для петербургского режиссера Анастасии Удаловой, которая примером для своего спектакля выбрала советский музыкальный фильм «Летучая мышь». Многие наверняка его помнят: Юрий Соломин играл Генриха Айзенштайна, Людмила Максакова - Розалинду, Лариса Удовиченко - Адель... А героиня великой комедийной актрисы Гликерии Богдановой-Чесноковой объясняла своей некрасивой дочери: «Приставляешь большой палец к носу, оттопыриваешь мизинчик и водишь им туда-сюда, туда-сюда... Это называется - стрельба глазами!»...
В фильме Яна Фрида актеры театра и кино не пели, за них это делали (за кадром) профессиональные вокалисты. В спектакле Анастасии Удаловой и петь, и произносить текст роли доверено одним и тем же людям - не драматическим актерам, а солистам музыкальных театров. Как и советская телеверсия «Летучей мыши», спектакль в театре имени Джалиля идет на русском языке. Он не копирует постановку Фрида - это, скорее, «близкий к тексту пересказ».
Действие удаловской «Мыши» начинается с коротенького мультфильма. Под увертюру оперетты на дымчатом занавесе появляется рисованный нотный стан, по которому весело прыгают не только ноты, но и птички. Изящную мультипликацию сменяет группа артистов в золоченых одеждах: они изображают музыкантов небольшого оркестрика. Самый среди них вдохновенный и вертлявый, в золотом всклокоченном парике и дирижирующий, отдаленно напоминает Штрауса.
Чуть позже за дымчатым занавесом удается разглядеть фигуру охотника с ружьем. Он неуверенно бродит по сцене, на которой уже танцуют балеринки в карнавальных перьях, и целится в них. Бред? Всего лишь сон! Это сон Розалинды, который на музыку увертюры «Летучей мыши» сочинила режиссер Удалова. Снится же госпоже Айзенштайн, что «ее возлюбленный супруг охотится на золотых ланей» (так написано в программке к спектаклю).
Постановка Удаловой - это уже пятая трактовка «Летучей мыши» Штрауса в истории театра имени Мусы Джалиля. У всех у них русскоязычное либретто, которое появилось уже после смерти композитора: в 1947 году его написали Николай Эрдман (диалоги) и Михаил Вольпин (тексты вокальных номеров). Штраус же сочинял «Летучую мышь» в 1874 году на немецкое либретто Карла Хаффнера и Рихарда Жене. В немецкой версии этой оперетты костюм летучей мыши надевает на бал Фальк, в русской - Розалинда...
Новая казанская «Летучая мышь» - не тот случай, когда человеку, который на дух не переносит оперетту, можно сказать: «Посмотри спектакль Удаловой, и ты изменишься!». Скорее, такой человек будет целовать каждую строчку знаменитого текста Юлиана Тувима «Несколько слов касательно оперетты», который начинается с заявления: «Велики и неисчислимы мерзости сценического зрелища, именуемого опереттой». Кстати сказать, Тувим написал это в 1924 году.
Сегодня трудно вообразить, что было время, когда зрителей «Летучей мыши» смешили реплики «Чтобы голову поправить, надо градусов добавить!», «Она не может быть вашей женой. Мы все видели, вы весь вечер за ней ухаживали!» или диалог «- Мундир упал. - Почему с таким грохотом? - В нем был я!». Нужно, видимо, очень сильно любить оперетту, чтобы понимать этот особенный юмор.
Такие люди в Казани есть: на премьерном спектакле в переполненном зале заливисто время от времени хохотали человек, наверное, сорок. Львиной доле зрителей было привычнее реагировать на происходящее безмолвно. В финале, конечно, все аплодировали.
На мой взгляд, аплодисментов заслуживали на протяжении спектакля почти все вокальные номера (особо стоит отметить великолепный хор Любови Дразниной), их хотелось длить, не разбивая чудесные мелодии Штрауса (дирижер Нуржан Байбусинов) прозаическим текстом. Потому что в исполнении оперных артистов проза звучала неестественно, от стеснения они начинали кривляться и вульгарно подхохатывать, смотреть на это очень тяжело. Еще тяжелее - видеть, как они старательно изображали пьяных.
В актерской компании выделялась полячка Катажина Мацкевич (Розалинда): по-русски она говорит с легким акцентом, и этот ненаигранный акцент «делал» ее очаровательную героиню настоящей. Видимо, одной иностранки режиссеру показалось мало: ни с того ни с сего говорит в спектакле с кавказским акцентом Алексей Шапоров (Громовержец) из Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии... Для Катажины Мацкевич художники спектакля Софья Тасмагамбетова и Павел Драгунов придумали самые элегантные наряды, включая знаковый - костюм летучей мыши (черное платье с пышной юбкой до пола, маска с блестками, черные страусовые перья в прическе). Как объясняли они корреспонденту «Вечерней Казани» накануне премьеры, на создание костюмов для героев оперетты и декорации спектакля их вдохновляла эстетика русского модерна. Это подтверждает ключевая декорация спектакля - золоченые резные рамы, плавные узоры на которых отдаленно напоминают расправленные крылья летучей мыши. Эти рамы раздвижные, как двери шкафа-купе, и могут менять сценическое пространство.
Казанскую «Летучую мышь» при желании можно принять за цыганскую: в спектакле очень много блесток и золота. В сцене бала у князя Орловского, например, перед зрителями впервые появляется бутафорский золотой конь в натуральную величину, и кажется, что от его ослепительного блеска начинает рябить в глазах. Но это только кажется: по-настоящему в глазах начинает рябить в финале, когда на героев оперетты обрушивается поток «струй» из золотой фольги.
Осталось добавить, что в театре имени Джалиля вчера было очень холодно, особенно в фойе. И многих спасал буфет, где чашечка кофе эспрессо стоит 100 рублей, стакан чая с сахаром - 30 рублей, 50 граммов армянского коньяка - 200 рублей. Есть там и еда: бутерброды с красной икрой (100 рублей), булочка с яблоками (25 рублей), губадия (40 рублей)...