Пандемия смешала карты, и то, что должно было выйти в апреле, представлено зрителям только в сентябре. Но зато этим необычным высказыванием Татарский театр оперы и балета имени Мусы Джалиля, с которым Владимир Васильев сотрудничает уже не впервые, открыл сезон, что сделало событие еще более значимым.

Пять лет назад мэтр делал похожую композицию здесь же, в Казани, но на другом музыкальном материале — Высокой мессы Баха. Хореографическая фантазия «Даруй нам мир» (Dona nobis pacem) оказалась ко двору и по силам коллективу из Татарии — мудрый многолетний директор Театра имени Джалиля Рауфаль Мухаметзянов не побоялся жанровой синтетичности нового творения. В результате родился необычный симбиоз искусств, с триумфом представленный сначала в Казани, а позже и на сцене Большого театра России в Москве. Новую работу также планируют в ноябре привезти в российскую столицу и показать в родном театре Васильева, а пока два вечера подряд философская притча «И воссияет вечный свет» удивляла публику волжского

В отличие от сценических кантат, таких, например, как «Кармина бурана» Карла Орфа или «Жанна д’Арк на костре» Артюра Онеггера, Реквием Моцарта писался вовсе не для театра — он органичен в строгом антураже концертного зала или храма. Роскошь зала Татарского оперного кажется для него чрезмерной рамой, также как и действо на сцене, активно сопровождаемое видеографикой, здорово отвлекает от великой музыки, которая абсолютно самодостаточна, ибо являет собой целую вселенную смыслов и чувств. Такие мысли рождаются по открытии занавеса, но потом они отступают — сначала на второй план, а потом и вовсе растворяются и исчезают. Владимиру Васильеву, кажется, удалось трудное дело — создать гармоничный спектакль на музыку, которая никакого сценического действия не предполагает, которая бежит внешних эффектов. Ему удалось соблюсти меру и вкус, удалось прирастить и углубить смыслы — и космогоническая компьютерная видеографика Эрика Исламова (с использованием живописных работ самого Васильева), и выразительный свет Айвара Салихова, и эстетичные костюмы и величественные, конструктивно сложные декорации Виктора Герасименко, и собственно хореография Васильева сливаются в очень искренний рассказ — о судьбе художника, о радостях и потерях, о смысле жизни и смысле творчества.

Философская притча, но рассказанная лирично, с романтической приподнятостью, по сути автобиографична, что более чем уместно к юбилею. Мы все понимаем, что мастер рассказывает о себе, но это не выглядит самолюбованием, потому что одновременно это и рассказ о человеке вообще, призыв к каждому — осознать свое предназначение на земле и спешить делать добро. Васильев очень чуток к музыке Моцарта — танец, придуманный им, естественно вытекает из звучащего космоса австрийского гения — каждое движение, каждая линия, каждая сцена музыкальны, они развивают идеи, которые слышны из оркестровой ямы или несутся в вокальных ламентациях солистов и хора. Поэтому не возникает ощущения нарочитой иллюстративности, нет примитивного стремления визуализировать музыку, искусственно дополнить звук картинкой и действием. И в этом, конечно, тоже сила спектакля, легко преодолевающего скепсис как меломанов-пуристов, так и балетоманов.

Квинтет балетных пар в исполнении интернационального состава солистов (Аманда Гомес и Михаил Тимаев, Таис Диоженес и Вагнер Карвальо, Александра Елагина и Ильнур Гайфуллин, Алина Штейнберг и Антон Полодюк, Мана Кувабара и Алессандро Каггеджи) символизируют разные вехи пути мастера, разные его психологические состояния и пережитые коллизии. Высокий класс исполнения, демонстрируемый солистами-звездами, поддержан и кордебалетом Театра Джалиля — движения выразительны, отточены, эстетичны.

Огромное впечатление оставляет и чисто музыкальная часть спектакля: величественное и проникновенное пение хора прославленного многолетнего хормейстера театра Любови Дразниной и филигранная, стилистически достоверная игра оркестра, в котором даже духовые соло сделаны на отлично, дают почувствовать красоту бессмертного моцартовского творения с особой силой и испытать настоящий восторг. Великолепен квартет солистов-вокалистов: ясное и звонкое сопрано примадонны Татарской оперы Гульноры Гатиной пленяет с первого звука; выразительное и терпкое меццо мариинской дивы Екатерины Сергеевой всегда отличается глубоким смысловым интонированием, и в моцартовской мессе это прозвучало по-особому весомо; легкий лирический тенор Ярослава Абаимова из московской «Новой оперы» был стилистически идеален в этой музыке, напомнив об искусстве легендарных Фрица Вундерлиха или Петера Шрайера; необыкновенной тембральной роскоши насыщенный бас Максим Кузьмин-Караваев, при этом гибкий и пластичный, буквально завораживал — вокалисты подают свои партии с впечатляющим блеском. Над всем царит главный дирижер театра Ренат Салаватов: многоопытному маэстро удалось спаять воедино все компоненты сложносочиненного опуса, сделав звучащее столь же гармоничным, как и сам спектакль знаменитого юбиляра.