По признанию балетмейстера «Иакинфа» Александра Полубенцева, предложение поставить балет о Никите Бичурине – монахе Иакинфе, выдающемся ученом-синологе, пришло от директора Татарского театра имени Мусы Джалиля Рауфаля Мухаметзянова. Это был очередной смелый шаг вполне в духе Рауфаля Сабировича. И он снова выиграл! На казанской сцене появился биографический спектакль, рассказавший о реальном историческом персонаже - человеке, прожившем насыщенную событиями жизнь и ставшем основателем российского китаеведения.

Не удивительно, что личность Бичурина привлекла и очаровала автора либретто будущего балета – народного поэта Татарстана Рената Хариса и замечательного композитора Резеду Ахиярову, сочинившую музыку спектакля. Их интерес к земляку (Бичурин окончил Казанскую духовную семинарию) разделили приглашенные к сотрудничеству петербуржцы (город сыграл важную роль в жизни героя балета) – Александр Полубенцев и художник-постановщик Вячеслав Окунев. Итогом вдохновенного порыва, охватившего всех создателей спектакля, а это также ассистент хореографа Алиса Шикина, художник по свету Ирина Вторникова, автор компьютерной графики Виктория Злотникова. О том, сколь масштабное произведение (балет трехактный) вышло из-под пера Ахияровой можно судить хотя бы по тому, что в партитуре нашлось место хорам (хормейстер театра Юрий Карпов, руководитель детского хора «Delizia» Альбина Маликова), а в хореографическую ткань вплетены танцы «маленьких китайцев» - учащихся Казанского хореографического училища, которые чувствуют себя на сцене вполне уверенно и вызывают умиление (педагог-репетитор Ольга Бородина).

Несмотря на то, что для аутентичной экзотики к работе над хореографией подключили консультантов по китайским танцам Ван Ю Е и Син Бо, Полубенцеву и самому пришлось погрузиться в премудрости китайского хореографического фольклора (и даже оперы куньцюй, с характерным соло на щипковом инструменте гучжэне обучающейся в Казани китаянки Чжан Ю). А приобщение к эстетике постановки группы лихих акробатов, крутящих свои «колеса» и сальто, превратило пластическую лексику балета в эффектную мозаику жанров.

Но прежде, чем зрителям открылись все красоты Китая, Петербурга и обстоятельства жизни Иакинфа, они увлеченно рассматривали содержательный, с прекрасной полиграфией буклет спектакля, прослушали яркое вступительное слово специально приглашенного литературной частью театра (руководитель Жанна Мельникова) Эдуарда Трескина. Итак, зазвучала увертюра.

Под палочкой Айрата Кашаева полилась то мелодичнолирическая, то таинственно завораживающая, то эмоционально напряженная музыка.

Режиссерской «заставкой-прологом» стало появление ребенка (Александр Тимаев): то был Никита Бичурин в детстве, поддержанный Ангелом-хранителей (Глеб Кораблев), который стал предвестником будущего.

Любопытно некоторое мелодическое созвучие китайского и татарского музыкального фольклора, что также было использовано Ахияровой наравне с приемами современного симфонического письма. Музыка отразила духовные переживания юного Никиты Бичурина, чувство влюбленности, разочарование отвергнутого. Стилистику спектакля можно определить как «драмбалетную», если под этим подразумевать умелое использование пантомимы и повествовательную внятность. В то же время сюжетная драматургия и образность выразились самим танцем – взволнованным трио Татьяны и двух соперников Никиты и Александра. По законам жанра следовали сольные вариации – пластические и психологические характеристики претендентов на сердце девушки, каждый из которых стремится проявить удаль.

 Но сердцу не прикажешь – Татьяна выбирает Александра, что приводит Никиту в отчаяние и направляет в сторону церкви. Однако свое призвание он находит не столько в религии, сколько в науке. Оказавшись в Китае, с головой погружается в изучение тысячелетней цивилизации. Полубенцев убедительно передает эту мысль с помощью «смысловой» пластики: Иакинф с интересом, но поначалу осторожно копирует, потом более уверенно повторяет угловато-плавные движения китайских танцовщиков, молниеносные пассы шаолиньских мастеров кунг-фу – так осваивает незнакомый язык, основу китайского менталитета. С избранного пути монаха-ученого не сбивает ни страх за собственную жизнь в суровой чужой стране, ни клевета и предательство соотечественников, ни полное безденежье. В танце китайских иероглифов (в программке он именуется «Видением») балетмейстер использует приемы неоклассики и даже «модерновые» композиционные построения. Зато в эффектном Полонезе петербургского бала, пожалуй, различимы баланчинские интонации. Возможно, у постановщика были на то утилитарные причины, но последовавшая полька показалась излишней, поскольку уже ничего не добавила к режиссуре или драматургии спектакля.

В оформлении балета использованы видеопроекции. Благодаря им, зритель оказывается в деревянной избе, перед иконостасом православного храма, в монашьей келье, на китайской городско площади или в райском саду Поднебесной страны. Но Окунев усложнил арьер-экран, придумав подвижные конструкции узких панелей. Они не только подсвечиваются, меняя картинку. Но «дышат», то выстраиваясь в абрис китайского зодчества, то превращаются в крест, то просторно раздвигаются, или, напротив, сужают пространство, низко нависая над головой.

Артем Белов импозантно выглядел в образе Барона фон Канштадта. Убедительно сыграл роль властного Мандарина Денис Исаев. Выше всяких похвал гротескный потрет Дьяка, нарисованный Станиславом Сырадоевым. Его персонаж отвратителен своей алчностью, подлостью и раболепием, прекрасно переданными суетливо-трусливой пластикой и выразительной мимикой. Величав, словно скала, на которой зиждется Церковь, Архирей Максима Поцелуйко. Изящная Лада Старкова акцентировала душевную чуткость и отзывчивость Натальи. Танец Вагнера Карвальо в партии счастливого соперника Бичурина передает жизнерадостность Александра. В своих полетных прыжках и динамичных вращениях танцовщик ориентируется на героико-романтическую традицию. Замечательную продуманность роли Татьяны явила Аманда Гомес, чьи технические достижения также на высоте.

Оценивая художественный результат Михаила Тимаева в образе титульного героя, следует сказать о масштабной задаче, стоящей перед артистом. Роль Никиты БичуринаИакинфа сложна психологически, что же касается движенческой составляющей партии, то здесь в ход идут самые разные пластические краски и виртуозные элементы арсенала мужского танца. С синтезом актерской игры и атлетики опытный танцовщик с лихвой справился. Его трогательный и человечный герой предается отчаянию, мучим сомнениями, но в конце концов остается на выбранном пути вопреки всем наветам и катастрофам.

Вместе с педагогами-репетиторами Еленой Костровой и Луизой Мухаметгалеевой исполнители обеспечили успех спектакля и были вознаграждены горячими зрительскими аплодисментами.